Птица счастья [= Птица страсти ] - Конни Мейсон

– Я ценю вашу заботу, мистер Бейли, и уверяю, что не собираюсь близко подпускать к себе кого бы то ни было, особенно такого, как Блейд.

Шэннон думала, что Блейд – чистокровный индеец, и испытала некоторое облегчение, узнав, что он – метис.

– Прекрасно, Шэннон, и, пожалуйста, зови меня Клайвом. Увидишь, твое путешествие пройдет великолепно, – убежденно произнес он. «Особенно для меня», – добавил Бейли про себя.

Шэннон изо всех сил вцепилась в сиденье, когда неуклюжий фургон, который тянули восемь упитанных быков, тронулся с места. Рядом сидела Келли Джонсон, находившаяся на последнем месяце беременности, а с краю примостился ее молодой муж – Хови. Он с ловкостью, удивительной для фермера из Огайо, хлестал кнутом по мощным спинам животных.

Шэннон была более чем довольна, что едет в фургоне Джонсонов. Ей не пришлось покупать повозку, нанимать кучера и платить вдвое больше, чем она заплатила Джонсонам. Девушку не устраивало лишь одно: то, что она должна быть благодарна за это Блейду. В любом случае, все складывалось отлично. Келли очень рада обществу молодой женщины и помощи по хозяйству. Тем более что ее беременность протекала довольно тяжело. Хови тоже с пониманием отнесся к тому, что придется делить фургон с совершенно незнакомым человеком. Он очень беспокоился за свою жену и считал помощь Шэннон нелишней.

Краешком глаза Шэннон увидела Блейда, который медленно двигался вдоль обоза, переговариваясь с каждым владельцем фургона. Мысли Шэннон опять вернулись к Джонсонам.

Она познакомилась с ними всего несколько дней назад и сразу же прониклась симпатией к молодой паре, восхищаясь ее смелостью и решительностью: ведь они намеревались начать новую жизнь вопреки воле родителей. Келли была дочерью богатых торговцев, а родители Хови – простые фермеры. Несмотря на препятствия, чинимые со всех сторон, молодые влюбленные встречались тайком. Когда Келли забеременела, им пришлось сбежать из родительского дома и все свои сбережения потратить на покупку фургона, быков и прочих необходимых для поездки в Орегон вещей. Они поженились в Индепенденсе всего несколько дней назад, и если бы не теперешнее состояние Келли, то их путешествие могло бы превратиться в полный приключений медовый месяц.

– Как дела, Хови?

Сочный баритон Блейда властно ворвался в сознание Шэннон. Пронзительные черные глаза поймали взгляд девушки, и она тут же забыла обо всем на свете. Почему присутствие этого метиса так волновало и смущало ее?

– Все просто отлично, Блейд, – губы Хови растянулись в широченной улыбке.

– Мы будем придерживаться старой дороги, проложенной первыми переселенцами вдоль Блу Ридж Роуд, – сообщил ему Блейд, с трудом концентрируя свое внимание на чем-то еще, кроме солнечных бликов в волосах Шэннон, – увидимся в полуденный перерыв, Хови.

Коротко кивнув, он поскакал дальше. На своем выносливом пони серой масти он выглядел настоящим дикарем: мятая фетровая шляпа небрежно покрывала длинные волосы, великолепно сложенное тело втиснуто в штаны с бахромой по швам. Длинный нож, прикрепленный к поясу, выглядел устрашающе.

Блейд скрылся из виду, и теперь ничто не мешало Шэннон вновь погрузиться в размышления. Ее путешествие из Атланты в Индепенденс оказалось утомительным и ничем не примечательным. До Сент-Луиса она добралась поездом, а затем пересела на речной пароход. К счастью, она вовремя приехала в Индепенденс и успела присоединиться к обозу Клайва Бейли. По сравнению с другими обозами, насчитывающими порой более двухсот фургонов, обоз Клайва состоял из пятидесяти шести повозок – всего двести человек, включая переселенцев и верховых. За обозом следовало стадо из пятисот голов и личный скот переселенцев.

Едва солнце взошло над горизонтом, они тронулись в путь. Поначалу фургоны двигались очень медленно и с большой осторожностью, строго придерживаясь места, отведенного каждой повозке накануне. По знаку проводника верховые ускакали вперед, криками понуждая обоз следовать за ними.

Поначалу путь пролегал по лесистой местности, и всплески солнечного света сменялись сумеречной тенью вековых деревьев. Лес сменили заросли кустарника, которые внезапно оборвались, и началась бескрайняя прерия. Зеленый душистый океан простирался до самого горизонта. Шэннон с восторгом и грустью взирала вокруг: «Никогда ее жизнь не будет такой, как прежде, никогда она больше не увидит любимую Атланту и Твин Виллоуз. Наверное, и Такер, и мама испытывали такое же чувство, покидая родные края».

Через пару часов многие женщины и дети пошли пешком рядом с фургонами. Шэннон и Келли тоже решили, что гораздо удобнее идти, чем трястись на жестком сиденье. Море цветов по краям дороги манило к себе, и Шэннон наклонялась все чаще и чаще, собирая роскошный букет.

– Не следует так отставать от обоза, мисс Браниган.

Вздрогнув от неожиданности, Шэннон подняла голову и увидела Блейда, сидящего верхом на сером пони. Взгляд темных глаз пронзил ее насквозь. В мокром от пота и облепившем ее платье Шэннон вдруг почувствовала себя обнаженной. Она прижала к груди букет, не подозревая о том, как чудесно сочетаются желтые цветы с ее золотистой кожей. Незаметно для себя Шэннон действительно намного отстала от обоза. Келли ушла вздремнуть в фургоне, а Шэннон не смогла отказать себе в удовольствии нарвать полевых цветов.

– Я и не подозревала, – пробормотала она. – Это больше не повторится.

Меньше всего ей хотелось привлекать к себе внимание Блейда.

– Надеюсь, что не повторится, – назидательно произнес Блейд, – мы не можем позволить себе задержку. Обоз отправился в путь слишком поздно, и если искать в прерии каждого, кто замечтался...

– Я сказала, что сожалею о случившемся! —отрезала Шэннон. Интересно, почему он делает из мухи слона? – Обещаю впредь быть более внимательной.

Шэннон не успела сообразить, что к чему, как Блейд подхватил ее и усадил перед собой в седло.

– Что вы делаете?

– Везу вас к фургону.

– Я могу пойти пешком.

– Взгляните вперед! До вечера пешком не догнать обоз. Я отвечаю за всех и за вас в том числе.

Блейд крепко прижал к себе Шэннон, и его рука раскаленным клеймом обожгла ее тело. Шэннон не нравилось, что его близость слишком возбуждала ее. Почему именно Блейд, когда в Атланте вокруг нее увивались десятки красавцев, и она могла выбрать любого из них?

«Да, ей уже двадцать, но пока еще никто не смог разбудить в ней чувственность, и уж тем более это не сможет сделать какой-то дикарь! Когда-нибудь она встретит мужчину и выйдет за него замуж, если выбор одобрит семья. В ее жизни нет места метису в поношенном мундире армии янки. Как же ее раздражают его гордость и уверенность в себе!»

Прикосновение Шэннон жгло Блейда словно огнем. «Дерзкая девчонка даже не подозревает, что вытворяет со мной, – подумал он. – Странно, почему эта избалованная южная красавица имеет над ним такую власть? Стоило один раз ее увидеть, как сразу появилось непреодолимое влечение, грозящее перейти в нечто большее. Нет, он не должен расслабляться, не вправе позволить себе увлечься этой девушкой. Шэннон Браниган представляет угрозу всей его деятельности. Для выполнения важного задания нужна холодная голова, он должен просчитывать наперед каждый свой шаг. Единственный выход – заставить Шэннон ненавидеть его, что, кстати, совсем не трудно, учитывая то, что вспыльчивая, ирландка на дух не переносит его присутствие. Большинство дам из общества избегают общения с индейцами, но некоторые женщины из обоза добивались внимания Блейда. Только не Шэннон Браниган! Что ж, это вполне его устраивало, ведь сам он едва справлялся со своими чувствами. Боже, как восхитительно пахнут ее волосы. Аромат цветов, которые девушка все еще прижимала к груди, кажется не таким сладким, как аромат ее тела. Какая она нежная! Как чудесно прижимать ее к себе!»